"Даже если прошло и не стало, всё осталось со мной..."


Многим ли путешественникам выпадает шанс на склоне лет навестить старые заповедные места и надо ли возвращаться туда, где был счастлив? Извечный вопрос... Мы не планировали брать Кота в выпавшую неделю отпуска - июльское почечное обострение и возраст в семнадцать с лихуем лет говорили сами за себя, но настойчивое восседание у туристического снаряжения решило всё за нас. Как объяснить, что в этот раз Он остаётся, если байда сложена и рюкзак в сборе?

Время выбрали после спада августовской жары, что для Ладоги - на грани, вот-вот начнутся шторма, но тут уж выбирать не приходилось. По дороге коту стало плохо, реверсивка за Кузнечным дала себя знать и мы долго отпаивали и проветривали старика, казнясь, что нельзя было идти на поводу и брать его, пересекшего на Красном козлике пол страны вдоль и поперёк... а теперь реагировавшем на легкое повышение температуры в стоящей машине. Но Кот отошёл, назло врагам и заготовленному шприцу с сульфокамфокаином, окончательно перекроив наши планы, лайт-маршрут ещё облегчался, исходя из возможностей самого слабого члена экипажа, до небольших переходов в ранние не жаркие часы под прикрытием остовов, без выхода в открытую воду.





Таракан привычно медитировал, пока собиралась лодка. Уже после десяти вечера, встав в Лахденпохье на воду, получили подарок уходящего лета - Ладога не успела остыть и струи тепла окутывали и ласкали нас нежными воздушными волнами, столь редкими в конце августа. Это был последний вечер лета.

Кошачий остров Келосаари, так понравившийся Таракашке, где он чуть не пометил муравейник, оказался занят, и мы разместились напротив, там где как-то в жаркий год дневали много купаясь и высматривая на горизонте странную "Таймеху". За последние восемь лет остров стал заметно чище, но оброс цветущими повсюду неразлагающимися целлюлозными подтирками, породив идею истинного использования Стоунхенджа.



По ночам кот привычно будил ёрзанием, сопровождающимся "Кяу" и, ёжась от пробирающейся по загривку мозглости, мы с ним брели из палатки к примеченному местечку. В отличии от людей, он не гадил где попало, а заранее находил подходящий грунт, если не было столь любимого им песка. На скальниках - это скопление перегнивающих иголок, смываемых с верхних террас дождями или мелкие камни, как на Баренцевом или Онеге.





День тоже начинался по коту с медитации на заре, когда первые лучи солнца прорывали ночную прохладу, бережно поглаживая сосновые лапы. Сложнее всего в эти моменты было убедить его сидеть на пенке, а не ледяном граните, да и вообще сидеть, при охоте-то за солнцем...





Днём жара больше не возвращалась и Таракашка подолгу нежился в кружевных тенях, пока для нас на костре дозревали дары острова, а когда накатывала вечерняя сырость, забирался за пазуху или в палатку.





Остров явно полюбили выгуливатели желающих "приобщиться", благо подрастающие сейды и выглядывающие из камней сущности пророчат Охансари широкую известность в узких кругах Дремучих, в равной степени недооценивающих, как природу, так и человека. Как вразумить привыкших "заглатывать" пережёванное и срыгнутое кем-то, если они не задумываются, что их приручают, а главное с какими целями? Да и надо ли, если их единственная отрада - ютьюбный бред, сменивший ящик? Им, немощным, нужен проводник, как любой фильтр искажающий изначальность, а когда разоблачается очередной бредовещатель (ведь торговля знаниями - лишь один из элементов Торговли, где "бес_платит" - уникальный маркетинговый прием, знания - всегда дар, корыстен человек их несущий) он же становится и козлом отпущения личных неудач. Но при всей тяге к мiропониманию они не рискнут прийти сюда одни, чтобы слиться с природой. Напрягать себя они уже не способны, да и ответственность перед собой придётся нести, но зачем-то мiру нужны и они...







Шхеры - места особые, здесь легко входишь в резонанс, наполняясь звенящим чувством сопричастности. В нём растворяешься не исчезая и становишься не подвластным ни времени, ни законам природы. Дыхание в унисон отлаживает расстроенный городом гармоничный лад, шёпот волн сплетается с заплутавшим в сосновых лапах ветерком, ненадолго отогретым северным солнцем, исчезают вчера и завтра, миллионы жизней оказываются в тебе, а ты в миллионах других, и являются все нерождённые ответы и незаданные вопросы, коготь меня дери...



А потом очнувшееся время включается, срываются с цепи заледеневшие от одиночества ветра, принося шквалы и неизбежную ночь, и пока мой храбрец в очередной раз рыскал, отсвечивая в темноте между камнями красными глазами, я любовалась на волшебную сырную тарелку, вопреки логике поедания прирастающую каждую ночь.



Уходили, выбрав раннюю безветренность, чтобы по спокойной воде мористо обогнуть Тимонсаари со стоянкой у кабанчиков и камнем, скрывающем секрет крыс прямоходящих, длинные скальники Соролонсаари и пересечь уже разыгравшийся баранами Якимварский залив, который шли галсами к красивому высокому мысу на Хепосалонсаари, где пять лет назад к коту приплывала нерпа и долго нежилась в утренних солнечных волнах, пока мы пили кофе.









Ладогу продолжало планомерно раздувать и от дальних переходов пришлось отказаться, а уходить континентальнее было ещё рано, да и тамошние стоянки слишком скучны, поэтому решили остаться на острове, позволяющем в случае серьезной непогоды сняться "огородами" под прикрытием островов, через шхеры и озеро Метсалансельскя.

Не только мы понимали, что это последняя туристическая гастроль Кота и, между бродящими фронтами, милостивые Кошачьи боги выдавали порции солнца и короткие промежутки безветрия, которые он благостно принимал, вероятно подслушав кота Егора, о каникулах и мороженом, которое все равно тает, так что "уж лучше лизать, хоть и жалко".





Мы же по очереди, чтобы не оставлять кота без пригляда, пешеходили вглубь острова или к благоустроенной стоянке рыбаков, прикрытой ветрами заливчиком и часто забирались на высокий мыс, куда местные возят туристов. Дорога к достопримечательности - сушине, выстлана зарастающими плитами очередных "прилетян", как непременно заявили бы Фоменко-Дэникеновцы. Одинокая, на высоком обрывистом скальнике, в округе много поваленных штормами громадин, а эта сосна, сколько помню, стоит наперекор всем ветрам, с распростёртыми в мольбе ссыхающимися ветвями рук...







К вечеру небо окончательно расхандрилось, фронт развесил над островом обложной, понизив температуру почти до нуля. Поленившись сразу растянуть тент над старой палаткой, ночью нас залило через боковые форточки продухов (единственное неудачное конструкционное решение в этой палатке), а позже накатила вода с верхних террас, которую старый пол уже не сдержал. Как и положено, дождь закончился ровно в момент окончания борьбы с водотечностью, подарив медитацию под разрастающимся сырным кругом.



Утром костер был особенно приятен. Став настоящим путешественником, Кот научился мириться с выедающим глаза дымом еще на Телецком, а особенно проникся сакральностью прирученного огня, дарящего скитальцам уют, уже на Баренцевом.









Пока Таракашка медитировал на солнышке, мы быстро собирали лагерь. Водник, как никто знает, что задержка на лишний солнечный денёк может стоить недели ожидания погоды, утренний ветер сделал возвращение короткой Якимварской тубой уже играющей баранами - опасным, а обход был чреват небольшим участком открытой Ладоги, который хотелось преодолеть по минимальной волне.



Всё обошлось, Ладога лишь немного шуганула, накрыв меня глубокой волной в короткой трубе на повороте у Хонкамосаари, и погнав нашу длинную "Ладогу" на мыс, но байду удалось выкрутить, благо капитан у меня сильный и бывалый. Кота на открытой воде мы предусмотрительно прячем внутрь, но "чувство воды", я думаю, ему "пришло".

Скальные стенки здесь усыпаны любопытными сущностями, одних собак сколько собралось - не иначе учуяли кота! Снимаю в редкие остановки спокойной воды, зашхерившись за островами.



Скатываясь с террас Лахденпохьи, ветер разгоняется по трубам заливов и гонит нагонную волну, загибая баранами. Отдыхать в такую погоду можно только приткнувшись к берегу, грести же приходится даже чтобы просто стоять на открытой воде узких проливов.



Пастораль Метсолансельскя, с лошадьми и скученными по берегам домиками, поставили крест на мыслях о земле, которую мы здесь когда-то чуть не купили - наметившаяся дачная коммуналка никак не вязалась с моей тягой к уединённости и любовью к хуторам, чтобы при отсутствии желания можно было долго никого не видеть...

За Отасаари нас ждала открытая Якимвара, где упираться приходилось постоянно и я радовалась, что мы не на "Таймехе", быстробеглость иголочки-"Ладоги" облегчала путь по пенным баранам, но лодку неприятно ломало на волне, а мне, как матросу, прилетала основная масса воды. Для меня этот участок оказался на пределе возможностей, хотя мой капитан и ворчал, что ничего особенного, просто лето на большой северной воде всегда кончается резко, поминая накрывшие его как-то на Белом двухметровые волны.

Без жары Кот спокойно пережил переход и, благостно растянувшись на заднем сидении Красного коня, пережидал сборку лодки. Необходимость быстро осваиваться на множественных новых стоянках развила у Таракана немалый интеллект и сохранила, при его семнадцати годах, отличную память. Он быстро узнавал и помнил много стоянок на Баренцевом, Онеге, Финском заливе... в ту прощальную туристическую нам удалось ему показать лишь некоторые на Ладоге.

В Видлице были уже затемно и, решив не беспокоить друзей, переночевали на берегу, под рокот волн, шум потерявшегося в соснах ветра и мерный стрёкот дождя по палатке. Сыр здесь выдавали уже полноценным кругом в подливе облаков.



И хотя утром волна, подстёгиваемая ветром, сбегающим с террас Лахденпохьи и разгоняющимся по открытой воде, не уменьшилась, я ушла купаться. Непогода сдула с дюнного пляжа всех туристов и можно было поговорить с Ладогой тихонечко, с глазу на глаз.





Любое путешествие богато островками уюта, дарящими душе тепло, а телу отдых. В полутора километрах от большой воды ветер уже тих и печален, увлекшись деревьями он отпускает воды и старая река, знававшая ещё древних скандинавов, беззаботно журчит по перекатам. Здесь на высоком берегу Кота ждала беседка с мягким гамаком и нежарким солнышком - местом размышЛИСмов о бренности кошачьего бытия, и дом друзей с печкой и лесенкой на второй этаж, что ещё нужно усатому путнику, за которым гонится старость?

17.08.18-24.08.18

Ваша Лиса)