Мезень - это важно.


Часть первая, Наряжно о захряпах или захряпно о наряжухах.

"Сссевер-сссевер-сссевер" затянул июньский борей, унося с собой лисьи надежды и извинения Кольскому. Манило восточнее, на Мезень - в древний самодийский край, переваривший новгородцев и приголубивший староверов, к архаичным наряжухам, тонконогим росписным палащельским коникам, древней реке и тишине.

"Заболев" зимой наряжухами, ко мне со всех сторон потекла информация, и стала прорисовываться любопытная картинка. "Захряпы", они же "наряжухи" - обязательно парный образ мужчины и женщины, обычно примитивно вытесанный из поваленного и приспособленного дерева, реже из иных материалов, одетых в тканные костюмы.

Изучение письменных упоминаний и расспросов очевидцев выявило, что ныне традиция сохраняется в формальных проявлениях (обновление одежды, установка новых "захряп", взамен разрушающихся), передаются из поколения в поколение их имена собственные, но суть обряда утеряна - из местных уже никто не знает смысл их установки, кроме того, что размещали их недалеко от селений, на границе с лесом, то есть в месте перехода в мир_не_людей. Характерно, что нигде около загадочных "захряп" не зафиксированы ни приношения, ни обрядовые служения.

По распространенному мнению эти "куклы последние отголоски чудского язычества, до сих пор встречаются в глухих уголках Архангельской области, Карелии и республики Коми". Однако, отнесение "захряп" к "куклам", не совсем корректно, важный атрибут куклы - "лицо с глазами", у традиционных же "наряжух" иногда присутствуют только носы, но и идолами они тоже не являются - наряжухи, да и только!

"Захряп" часто связывают с местом благополучной находки пропавших в лесу детей. Встречающаяся информация, что их ставили отдыхающие от перетаскивания лодок (бурлаки), сменявшиеся каждые тридцать верст, если и соответствует действительности, то вероятнее всего описывает возникший "каргокульт захряп". Подобное сейчас можно встретить по берегам рек, морей и озер, в виде столбиков из камушков, выложенных отдыхающими. Совершенно очевидно, что эти образы лишь формальное подобие тем же эскимосско-инуитским "инуксук" - "замещающим человека", сложенным из камней и указывающим дорогу, опасность или место почитания и являются их следствием, а не причиной.

И если современное значение "наряжух" от "ряд"->"рядить" в значении "одевать, украшать" - очевидно, то обращение к этимологии даёт нам смысловую гармонию: "договор, условие", подтверждая особую сущностность "наряжух", когда обряжаясь ты принимаешь условия некого договора. С "захряпами" все несколько запутаннее. В интернете присутствуют упоминания, что в поморском говоре "захряпом" именовали небрежного, неаккуратно одетого человека, однако поморская "Захрепиха" означала "сгорбившуюся от глубокой старости, но при этом бодрую и деятельную старуху", что породило версию о "захряпах", как образах "Первопредков" - тех самых "Деда да Бабы". В моём понимании эта этимологическая версия ( по Далю "хряпа" встречается в псковских, курских, тверских диалектах, как "невежественная женщина", "старая баба") делит вероятность с версией этимологии от слова "хряпать" - бить, ломать (кстати, небезынтересно, что в украинских диалектах "хряпкий" - "покрытый щепой", в той связи, что встречаются упоминания об изготовлении "захряп" в том числе из щепы и веток).

Кстати, если положить места фиксации "наряжух" на топографическую карту, становится наглядным корреляция их распространения с заселением самодийскими народами (саамов, чуди, коми, вепсов...) Беломорской береговой линии:
Такие образы отмечены у Ваш-озёра на землях Коми Му и Вепсямаа, а также в Чюдьямаа.¹
В окрестностях деревни Езевец Мезенского района ("65°42`28,4; 46°34`20,6. Это в нескольких километрах выше по течению от Езевца. Местечко называется Забор" автор ann_and_serje). ¹
В районе Маленьги (в документальном фильме "На третьей от солнца планете" Павла Медведева о походе жительниц Нюхчи к обетному кресту, что за Маленьгой, на мгновение мелькают захряпы).¹
На Мезени в Лешуконском районе (в фильме про рыбалку на реках Мезени и Пинеги вскользь показаны захряпы, их местные рыбаки ставят "на удачу").¹
На Пёзе притоке Мезени (В "Ушкуйниках" у Н.А.Окладникова¹, в отчете о "Пёзском волоке"² и в устном рассказе сотруднцы Мезенского краеведческого музея - участницы похода 80-х).
В Карелии, на притоке Кеми - реке Охте, (недалече от мест, где по преданию на острове Шуя ныне Троица растёт священное «Мировое Древо» - Елью), там ими отмечали места, где находили потерявшихся детей.³ На Мезени в Лешуконском районе (в отчете фотографии современных "захряп")⁴


Надо ли говорить, что "наряжухи" всё больше напоминали мне образы "инуксук" - "замещающих человека", и становилось понятно, что они достойны пристального внимания и тщательного изучения?

С такой кашей в голове я и готовилась "окунуться в неизведанное", благо всего было подозрительно в избытке: и время - июнь период особой концентрации кровопийцев всех мастей, и информации, и снаряжения - Красный обзавёлся новой лебёдкой улыбкой, и планами по Мезени - грандиозными, и ощущением чего-то упускаемого безвозвратно, вот прямо здесь и сейчас, которое отгоняешь, осознавая неизбежность происходящего. Но ещё умный кошак Егор заметил, что роднит каникулы отпуск с мороженым: его всегда мало и даже если не "лизать" - все равно быстро тает. Так что, свой мы начали "лизать" ещё в июне, под переменным фронтом огибая Онегу непривычно снизу.

Места красивейшие с символичными названиями. Тут и древнее Доможирово, и Подпорожье Подпарижье с плавающими гласными, и Мегрское озеро, которое шутя уже давно окрестили местом сбора всех мегер. А Панский ручей чего стоит! Говорят, когда-то давно по нему спустили на плотах связанных поляков, пришедших разведать территории. Добрые люди были вепсы, могли бы и укоротить, ан нет, дали шанс, коим те и воспользовались, основавшись ниже по течению.

Среди хмари и туч в небесной седине вдруг вылез радужный глаз, внимательно посмотрел на нас и благосклонно растворился где-то над Андомгорой, которую всё никак не удавалось посетить. Уже повернув к базе МЧС, что охраняет проезд к горе, в просвете над Онегой нарисовалась ехидна рожица и, улыбясь, сопроводила до места окончания сотовой связи.

Прекрасная беговая линия с легкими подъездами, обусловила специфику стоянок. Ночевки там можно устраивать лишь от глубокой безысходности, песочные пляжики "опоросила" доступность. Помойка в головах пластиковых туристов поглощает природу быстрее ожидаемого...

Утром освежённая Онегой, уткнулась в любопытную печальную мордочку, воплощенную берегом.



Грусть - грузная эмоция, уцепившись на первой стоянке, последовала за нами дальше в эскорте "вепского свадебного стула", найденного нашими спутниками на ближайшей свалке и ставшего лейтмотивом всей их поездки.

Об Андоме, как месте силы, много жужжат не только космопоисковцы, что не удивительно. Возвышенности всегда окружал ареол саркальности и сорокапятиметровое обнажение древних девонских пород возрастом около 370 млн. лет над Онежским блюдом, с выкрашивающимся богатейшим наследием палеозоя, не могло пройти мимо человека эти места давно обжившего.
Есть легенда об Андом-горе, как остаточном фрагменте перемычки, разделявшей Онегу на два водоёма. Карта глубин⁵ её не опровергает, но даёт основания предполагать, что в этом случае большая часть нижнего прионежья могла быть затоплена, вероятность этих событий могли бы подтвердить археологические и геологические исследования. Более реалистично выглядит история о стоявшей на мысу крепости, "которой суда платили дань "за проход"", только крепость была, верятно, городищем.

Место красивое, на таком хочется сидеть в одиночестве, ловя закатные лучи, слушать тишину, вдыхать ветер и напитываться голубенью. Вместо этого - окультуренная деревянная смотровая площадка, табличка с разъяснениями и частая ротация не всегда трезвых туристов, выбирающих эффектные позы, грозящие окончиться упоминанием в криминальных сводках.







И символом безысходности возносит к небу ветки сушняк, обойдённый вниманием молниями и молча молит о пощаде... Андом⁶, дающая! Дай им разум познать, дай им силы признать, дай им время успеть!








Часть вторая, Воронье поле в медвежьей стороне.

Прогрейдерив транзитом зону Кенозерского национального парка, в поисках стоянки свернули к Вое, уже почти на подъезде к Каргополю.
Прямо перед носом первой машины лениво пересёк лесную дорожку лось-первогодок и ломая ветки неспешно уплёлся в леса. Разгулявшиеся перед закатом птицы устраивали привычную вечеринку, живописный мост предвещал омовение пыльных тушек и утреннюю рыбалку.
В сумерках прибился зайчонок, он упорно кружил у машин и настойчиво гнездился на тенте палатки с отчалившим отдыхать котом. Пришлось отнести малыша в кусты, хотя за тропой из чащи периодически и доносились звуки зайцелюбов. Между шансом уйти и шансом попасться - всегда тоненькая ниточка судьбы.







Утро дало погоду, слепней, беспокойство кота, проснувшегося в окружении непонятных запахов, петлявших вокруг машин,



и следы старого жилья в живописной излучине реки за мостом, придержав рыбу для более подходящего времени.



С тем и уезжали в Карго поле - древний городок с остатками традиционного земляного вала квадратного острога, со славной историей и традициями: и участием каргопольской дружины в битве на Куликовом, и получением в 1539 году губной грамоты, позволившей развернуть здесь крупнейшую торговлю Поморской солью и рыбой, благо Вологда и Белоозеро царскими указами были лишены привилегии прямой торговли с Поморьем, и местом легендарных ссылок.





Но не только солью да рыбой богат был Каргополь. Местные купцы быстро наладили перепродажу пушнины, сплавляли лес, поставляли железо, коим изобиловали окрестности.
Город богател, "отстраивался каменно" и изощрялся в резных украсах да так, что в конце шестнадцатого века английский посол ставил Карго поле в список самых крупных и значимых городов Руси.
Следы былого до сих пор радуют глаз.

Но всё избыточное рано или поздно извращает традиции и нарушает уклад. Обилие купеческих лавок с недорогими привозными тканями отбивало желание выращивать лен, требовавший больших и постоянных усилий в переработке, и деревенские стали шиться из ситцев. А лён, помимо всего, славен скользскостью, конечно, не такой, как шёлк, но достаточной, чтобы не дать повод прижиться паразитам. Вот и вспоминают местные, как завшивело одно такое местечко, окрещённое за это Вшивой слободой.

Любопытно, что все три версии этимологии названия города имеют место быть: тут тебе и "воронье поле", и "сырое, заросшее место", и "медвежья сторона". Весь город - сплошной музей, это хорошо отражает схема на сайте "Каргопольского государственного историко-архитектурного и художественного музея"⁷. Для неспешного погружения в старину потребуется не меньше дня, его мы и провели, с удовольствием изучая окрестности.































































Обилие деревянного зодчества и каменных соборных палат, музеев и музейчиков, лавок старины, провинциальной неспешности, растекающейся полуденным сиропом, пригнали нас на деревянные мостки пирса, соединяющие мир пыли и духоты с ледяной Онегой. И так упоительно, сбросив трекинговые ботинки, болтать зудящими от жары ногами, а потом просто лежать на посеревших деревяшках, потеряв счёт часам, минутам и планам, ловить облачных лошадок под мерное шебуршание ручейка, торопящегося к большой воде, и ощущать, как сам этот миг, растворяясь в реке времени, сливается с историей, становясь её частью.





А старые улочки, тем временем, стеснительно отступают перед натиском модных веяний, трансформирующихся по пути из мегополисов в причудливый оксюморон "себяшек".



После посещения традиционного краеведческого с добротной экспозицией мещанской "бытовухи" богатого купеческого города, крохотного, но информативного археологического, Соборной колокольни с прекрасными обзорными видами, под упоительный малиновый перезвон, мы успевали, либо в центр ремёсел "Берегиня",⁸ либо к Шевелёвым,⁹ туда и пошли, на улочку Шелковня, что ныне носит имя Гагарина.




Мастерство глиняной игрушки уходит в далёкую древность, на "весах развития" трудно найти замену ей и её деревянным и берестяным родственницам. Региональное разнообразие, помноженное на доступность материала сделали их национальным достоянием и непременный атрибут развивающих игр стал изюминкой краеведческих коллекций.

Для меня теперь фамилию Шевелёвы всегда будут сопровождать образы разухабистой подбоченившейся воронихи, с растопыренными, часто неровными грудями, ехидной улыбкой, прячущейся в складках клюва, и важного ворона на пуговицах и в шляпе.









Вот оно, настоящее Поле Ворон! И если в самом музее их можно только рассмотреть: тут и самые старые с приятно поблёкшими красками, и яркие современные, и "обварные", остужённые в мучной "болтушке", то в сувенирной лавке при музее - выбрать сувенир на память.















Музей оказался очень милым жилым домом с пристройкой для размещения коллекции семейной глины, бересты и живописи, о которых подробно поведал средний из братьев-мастеров - Владимир Дмитриевич.¹⁰ Сам он "берестянщик", но сейчас занимается сбором информации и подготовкой материала по полному циклу производства льна и льняной материи традиционными способами для музея Кенозерского национального парка. Печалится, что ощущается существенная нехватка специальных знаний некоторых мелких операций и нюансов, без которых встаёт всё дело, много времени уходит на сопоставления - одни и те же приспособления в разных диалектах имеют разные названия.





Двор усеян ценнейшими экспонатами, как ручного, так и природного свойства.




Не захряпы конечно, но тоже хороши.





Волшебное место, где химеры уживаются с ковкой, глиной, берестой и Мастерами.



Напоследок наш опытный спутник разжился у хозяев мёдом с пчелиным маточным молочком. Да-да, они ещё и бортничать успевают! Я вам скажу - вы мне поверьте: это что-то!





Часть третья, "На дальней станции сойду - трава по пояс..."

Двигаться мы в этой поездке планировали по-тараканьи, мелкими перебежками. Посему, заправившись на выезде из Каргополя газом, под наступающим на пятки дождём, отправились искать стоянку в какой-нибудь забытой Богом расселенной деревушке, благо на карте ещё со времён Союза таких немало, а за последнюю четверть века темпы освобождения земель лишь усилились.
Хотелось постоять в тишине, подальше от людей и суеты. Подходящее место нашлось совсем недалеко по правому берегу Онеги за деревней Марковская.
Вот уж поистине, богаты наши края на сюрпризы для умеющий видеть. Обычная северная деревушка по-новогородски богатая, ухоженная и обитаемая. На центральной улице прекрасной сохранности дома, явно "одного топора" или артели плотников, с бережно сохраняемой росписью под коньком, добротные и надёжные. Эта неспешная надежность отличает весь север. По-другому здесь никак.











Как расшифровывается "М.Н.С. 1910 г. В.Анюковъ" могу только догадываться. Если отталкиваться от вероятной даты постройки - 1910, то Анюков мог быть плотником, а сами дома, судя по расположению, семейно-родовым заделом.
В архангельской есть много домов и постарше, но так хорошо сохранившейся датировки я не встречала, впрочем, как и росписи. Обилие украшений всегда выдает места достаточные, значит не только средства были в избытке, но и время.
На задворках деревни, что ведут к старой дороге и заброшенному кусту деревень, складик лесозаготовок с производством срубов. А традиции-то плотницкие продолжаюся! Качество же леса вызывает зависть. Потому и стоят веками дома, жаль, что лес уже никто по старине не заготавливает: с "чертежами" - специальными отметками по лету, и валкой по зиме.



Дорога вдоль Онеги разбита тяжёлой техникой, но подлечена горбылем.
Старые карты выдают урочища по всему берегу, оно и понятно, места тут издавна "хлебные", и рыба тебе, и зверь, и поля под пашню. С укрупнением хозяйств стали умирать конечные деревушки, война основательно прорядила народ, убийственная для села хрущёвская экстенсивная индустриализация обескровила, а перестройка сделала этот процесс окончательно необратимым.
Следы обитания читаются лишь по одичавшим растениям и заросшим фундаменатам, о которые здесь легко сломать ноги, так тщательно декорирует их трава. Редкие серенькие крыши, судя по "новизне" и качеству сборки - подобия заимок, времянки, то ли рыбаков, то ли охотников.



И стоят поля некошенные с июньской травой по пояс, серебрятся кукушкиными слёзками...
В моём далёком детстве я любила собирать их на юге Ленинградской области, именно вот так, как росли, вперемешку с ромашками, они делали букет звенящим от нежности. Сколько я потом не искала их в знакомых местах - не находила, и решила, что вместе с детством ушли и слёзки.
А тут их вдоволь, только рвать уже рука не поднимается.



Встали по над рекой у островка, недалеко от быков оставшихся от паромной переправы, ведшей в нежилую ныне Преслениху.
По приезду свершилось самое страшное северо-июньское пророчество. Время известно своей комаринно-мошкарной сущностью, но чтоб вот так, все одновременно, и гнус, и мокрец, и комар, и овод, и слепень, да в таком изобилии... В предверии дождя их активность увеличилась в разы, пришлось вспомнить про чадру всем, даже её хулителям, а кота срочно прятать за сетку в палатку.
Именно тогда родилось изречение "инициатива загрызуема" - готовка еды и прочие хозяйственные дела по добыче воды приравнивались к подвигу, а ужинать в такой компании предпочтительно жидкими блюдами, через сеточку.
Зато удалось пронаблюдать весь спектр насекомых в действии. По моим наблюдениям в схватке интеллектуалов победила гнусная муха, она находит малейшие шелочки в одежде, просачиваясь даже под резинки, поэтому наутро на запястьях читаются ярко выраженные браслетики припухлостей, а на шее четкий след от обгрызенной шляпной резинки.
Комары признаны злом привычным и незатейливым.
Мокрец - вездесущим, пролезающим через любую даже самую мелкую москитку, но линейно тупым.
Оводы - хитры и настойчивы, но при наличии плотной одежды и отсутвии потребности оголяться отдыхают в сторонке.
Слепень - мерзок и глуп.

Следы обожратостей с этой стоянки на Онеге, тщательно поддерживаемые восточными сородичами в дальнейшем, сохранялись у нас до конца поездки. Коту мокрец докрасна съел надбровные дуги, пришлось на свой страх и риск мазать его синтомицином (ничего иного под рукой не нашлось).
Это было единственное место, где будучи у воды я не купалась...
Зато с каким счастьем мы приветствовали дождь и шквалистый ветер с грозой, поистине, "заведи козу"! Надо сказать, что подобного беспредела больше не случалось, после Онеги Мезень выдавала большие порции всяческого гнуса по расписанию, к которому быстро приспосабливаешься, введя безысходность ритуала лесных духОв.








Часть четвёртая, "Мастерская Древоточцев."

На следующий день, изучив окрестности, до пояса заросшие травой, неспешно двинулись на север с традиционными дневками для купаний. На шиверистом участке ледяной Ежмы, в месте часто посещаемом, как рыбаками, так и шашлычниками, один из наших спутников "поймал" клеща, вовремя замеченного и вынутого. За всю поездку это оказался единственный встреченный нами "зверь". Не исключаю, что локализация этих насекомых на севере ограничивается местами наибольшего скопления людей. Любые, даже самые продуманные специальные антиклещевые костюмы не предохраняют в моменты "оголения для омовения", а летние поездки без купаний не возможны, поэтому остается посматривать за собой почаще.

В Самодеде, приметив традиционные вепсские дома, долго рассуждали о происхождении названия от самоедов и самодийцев и лишь по возвращении я вычитала о том, что посёлок образовался в 1925 году, благодаря прокладке Северной железной дороги и назван в честь защитника станции Плесецкой в 1919 году от англо-американских интервентов.

Сразу за поворотом к Брин-наволоку в направлении Архангельска заправились газом и окончательно перешли на бензин, следующие АГЗС по имеющейся информации были только в Архангельске, куда мы заезжать не собирались.
Дорога после Кенозерских грейдеров окончательно перешла в устойчивый асфальт. Вскоре слева по ходу движения замаячили захряпы - современная ухоженная парочка, установленная рядом с широкополосной трассой намекала на наметившуюся монетизацию краеведческих мотивов. Зарульность регулярно вступает в противоречие с фотофиксацией, вот и этих для коллекции сфотографировать не удалось.

Посещение Холмогор наметили на утро, чтобы гарантированно попасть в краеведческий, а вечер решено было коротать на Северной Двине. Местечко присмотрели на подъезде к паромной переправе на Пинегу, по перемычке, подмываемой приливами можно добраться по полевой дорожке к высокому берегу Северной Двины с хорошими стоянками у матигорского ельника.











Шелковый песок, ветерок нежно сметающий летающую нечисть, теплые закатные лучи, золотящие куполки на горизонте, что может быть прекраснее, после толп, атаковавших нас на Онеге?





Высокие берега славны приятными вечерами, сырость к ним подступает медленно, лениво накатываясь на слуду, и так же медленно соскальзывает к горизонту пятно золотого тепла. Но стоит отойти от костра, как лихая мозглость устремляется под воротник и в рукава легкой рубашки, и пробегая змейкой по позвоночнику, теряется в плотном ремне, награждая руки гусиной кожей.



Цвета уплывают в пятьдесят оттенков серого, и лишь таинственное течение Северной Двины, вопреки ожидаемому несущее воды от Белого моря, неизменно режет глубину пенным хребтом, это два рукава никак не угомонятся, оспаривая первенство друг друга.



В шиповнике спрятался романтичный кабанчик - химеры традиционно охраняют берег, любопытно поводя пятачком на гостей.



Раннее утро приходит тишиной и той удивительной радостью одинокого костра, когда все ещё спят, с традиционными склоками свободолюбивого кота, нарастающим теплом рассвета, молочным купанием и кофейным ароматом. Хвойный сушняк удачно промывает глаза слезой, подстраивая их под солнечный день.



Вечером с рыбалкой всё так же не везло, погода не благоволила, а тут опять ветер нагонный, да и прилив такой, что течение вспять, но спиннинг любимой "кольской" блесной всё же снарядила, только не учла, что Двина - девушка с характером и от лишних украшений не откажется. Ну и пусть не очень-то и жалко! Утром испытывать судьбу уже не стала, хотя рыбаки на лодочках продолжали дорожить.
Ушла бродить вдоль берега и собирать найденную накануне нашими спутниками мяту. Она вырвалась вместе с обваленным берегом, подмытым рекой, из места давнего обитания людей: кусты смороды, малины, шиповника намекали на фундамент в сосновых завалах, но ломать ноги не хотелось и я обошла их водой.
Тут-то и состоялся обмен.
За одну серёжку мне прислали чудные деревяшки расписанные изысканным художником - Древоточцем, так страшный сон всех "деревяшечников" - короед стал поставщиком чудного материала.




Кто возьмётся после этого утверждать, что гармонии нет?!
Я ещё один аргумент подкину - землянику! В этом году у меня был северный гэг;), а костровое земляничное варенье - из купажа северодвинской и ветлужской.
Поджаренные же в этот день спины и нос шелушились всё путешествие. Север-с, тут один деь - год кормит)))








Часть пятая, "Калмагоры"

Матигоры на въезде встретили объявлением "Газовая заправка" - "Вот оно как, Михалыч!", жаль, что информации о ней в интернете не найти.

Слева на самом высоком холме по над рекой золотится на солнце пряничный Свято-Воскресенский храм конца 17 века. Здесь под большой елью упокоен старец Варнава, сосланный в Архангельскую в 20-е, он известен полным отшельничеством и соблюдением строго устава пустынножительства. Народ тянется к нему на могилу с горем и болезнями, церковь же уникальна тем, что с момента открытия практически никогда не закрывалась и сохранила внутреннее убранство.



Подъехав, мы поторопились в открытые ворота, но двери церкви оказались закрыты. Ворота, стоявшие нараспашку заросли травой - намекая, что здесь не ходят. Похоже, что церковь пускает тех, кто заходит через прикрытую калитку по утоптанной в траве тропинке. Мы этот экзамен не прошли.





Кстати, почему Матигоры? Горы-то понятно, местечки холмистые, в складочку, а "мати" неназванный источник, на который ссылаются многие описывающие местность, переводит как "большие", не указывая при этом ни язык, ни диалект соотнесения.
Слишком часто народная этимология хоронит все корни истиной, сталкиваюсь с этим регулярно. Забавно, подумала я и принялась копать. Выяснилось, что ни у саамов, ни у коми слова с таким значением нет, похожее слово с двумя "т" есть у карел и финн, как имя собственное. Любопытно, что словари утверждают, что финно-английское имя Матти означает "подарок бога", а еврейское имя Мати - "подарок".
Удивительная случайность, правда?
Ещё из любопытного про имена: есть мнение, что оно произошло от matti, со старосогдийского языка. А Вы знаете, что материальные объекты согдийской культуры очень близки со славянскими? Убедиться в этом можно посетив залы первого этажа левого крыла Эрмитажа, где в разделе Согдийской культуры представлена, например, мужская косоворотка с традиционной "славянской" вышивкой наподобие той, что украшает экспозицию соответствующего раздела Этнографического музея.

Так вот, единственные близкие по звучанию слова с корнем "мат" встречаются у комизырян и означают трудность, тупик, с образованным от него "матица" - "потолочная балка". А что, горы-тупик вполне могли быть непроходимыми для тогдашних обитателей.

Не менее интересна альтернативная этимология Матигор, вычитанная у помора Чашева¹¹. Он напоминает, что саамы употребляют слово "моатьк в значении "волок, перешеек" или вепсское matk - "путь", а также слово курья в значении "залив, заводь"". И здесь мы очень близко подбираемся к этимологии Холмогор.

Официальная этимология рассматривает аж десять версий, но акцентируется на трех: финское kalma "смерть; могила" и карельские kolmo "колме маа" - "три земли" и kari - "речной порог".



Север при всех правителях был очень богат на ссыльно-поселенцев, но мало кто помнит, что Холмогоры стали местом ссылки "Брауншвейгского семейства" до высылки их в Европу. Оно понятно - условия суровые и другого наказания не надо, а бежать отсюда некуда. Кстати, вероятно это одна из причин отсутствия активного распространения в северных краях либеральных идей. Здесь выживают миром, что свободному индивидуалисту не с руки.
Наиболее успешно развивались Холмогоры, когда Архангельск был крупным морским портом и вся европейская торговля шла через него. Именно в этот период (конец XVII века) возводятся кафедральный Спасо-Преображенский собор с колокольней, ансамбль архиерейского дома.



Любопытен задокументированный факт здания "двойного" назначения.



Пока архиерейский собор потихоньку восстанавливается, близлежайшая территория обрастает новыми деталями.



Тайной остался для меня этот загадочный камень с вытесанным текстом. Никакой информации о его назначении, истории возникновения и тексте не удалось найти ни на месте, ни позднее в интернете.







Краеведческий музей Холмогор оставил неприятное послевкусие бессистемности экспозиции, эдакой краеведческой неряшливости. Легендарной мясо-молочной холмогорке выделено столько же выставочного пространства, что и коллекции бижутерии китайских камней, непонятно как затесавшихся в сувенирные витрины традиционной резьбы по кости, размещённые в зале основных выставочных фондов.



И растерялась куда-то славная история когда-то богатого поморского города, как теряются под блестящими камнями амулеты ручной резки. Действительность торопится соответствовать - в магазинах привозная сетевая "молочка" из Архангельска, а из местного - лишь воспоминания и фирменный лоток для масла... и это в месте, давшем название известной мясо-молочной породе коров!!!





Зато удалось пополнить фотоколлекцию исторических костюмов с аккуратнейшей отделкой подола, прекрасно отражающей ручной шов по набивной ткани.







Надежда собрать информацию по северной кукле для моих знакомых "кукольниц" себя не оправдывала. Серьезных разъяснений к представленным образцам не обнаружилось.



Зато наше внимание обратили на редкую детскую кичигу. Я такую с фамильной меткой "ННН" потом найду на Мезени в разрушающемся доме одной из заброшенных деревень. Хорошо, если "специалисты" от Кунсткамеры, забравшие у наших спутников экспонат для атрибутации определят её не на свалку времени.



Отдельный зал - быт прошлого двадцатого века, распространенная и многим уже необходимая для осознания истории экспозиция.



Основной состав путешествующих здесь - паломники и вся культурно-просветительская программа заточена под них. В результате, серьёзно страдает историко-краеведческая составляющая.

Зато выстроена красивая набережная. Почти Европа…







Изучение карты с расписанием паромов перекроило маршрут, пришлось отказаться от посещения первой коммерческой корабельной верфи в Вавчуге¹² и родины Ломоносова - Курострова, срочно забивать запасные банки горючим и поспевать на паром.
Вечное противоречие путешествий - посмотреть всё и побывать везде в ограниченный отпуском срок... Еле успели! Повезло, из-за ремонта дороги паромщики ждали опаздывающий автобус.



Вообще паром сакральное место, посерьёзнее перекрестка будет, а паромщики - люди нравные, придешься по душе - узнаешь все последние новости, а на нет - сами знаете что. Здесь нам поведали, что накануне на Мезень прошла колонна польских экспедиционников на "тойотах", а ещё, что в любом магазине вдоль Пинеги могут подсказать кто сейчас продает свежую семгу, она как раз пошла. Я чуть слюной не захлебнулась, разве так можно!?



А кота рыба не интересовала, он привычно изображал из себя ослика Иа, любит он это делать на паромах…








Часть шестая, "Сокращающая путь".

Именно так трактуют этимологию Пинеги официальные источники. Оно и понятно, вода - надёжная дорога, дойдёшь, что по морю, что по реке, летом на лодках, зимой - на санях. Сейчас здесь грунт, качество которого избалованные КАДами жители мегаполисов отнесли бы к бездорожью, и трудно поверить, что ещё пару лет назад он заканчивался за поворотом на Кулой, а дальше - зимники по болотам, да вода. Вскоре после парома у дороги в парковочном расширенни слева нарисовались современные захряпы - парочка, сваренная из железных труб, окрашенных голубой краской.

- Видели? - успеваю только спросить в рацию, пылящих впереди спутников.
- Нет!
Одна я их что-ли вижу...


В силу технической остановки для водворения на буханку спутников раскутившегося кардана, удалось по полям пробраться к Пинеге. В этом месте она спокойна и плавна.



Любители выискивать рукотворность во всём, могли бы привезти отсюда легенду о великих мегалитических стройках прошедших тысячелетий, затягивавших в каменные набережные северные реки - "точно подогнанные камни" здесь можно встретить на каждом шагу, особенно если забыть, что песчаник мягок и легко трескается по местам стекания ручейков.



Мягкое и ласковое солнце, высветило пятно нежно сиреневых ромашек. Нажмите на картинку, чтобы увеличить



За ним меня и накрыли.



Надо сказать, что все попытки обзавестись по пути семгой так и не увенчались успехом. Где-то нам сразу отказывали за неимением рыбы, где-то сокрушались, что закончилась, пока сердобольная пинежка не поведала, что недавний рейд рыбоохраны "прихватил мужиков" и чужих теперь все боятся. С одной стороны вроде и хорошо, что охраняют от избытка лова, но ведь исторически люд здесь рыбой промышлял, другой работы просто нет. Вот и получается, что не ограничивать нельзя - обловят и ограничивать нельзя, и выживать как-то надо.
В Кузомени, не беломорской, хотя по меркам России и недалече от неё, предприняли последнюю безуспешную попытку прикупить рыбы и молока.



Местные жители, предохраняя деревню от наметившегося в последние годы транзитного потока, самостоятельно организовали объезд, и улыбающийся камень теперь предваряет кирпич.



Пока мужчинами предпринималась последняя товаро-обменная попытка, я, завороженная теплом красок, любовалась на переливающиеся копотью упругие спины коней и лениво развалившихся на песчаной пинежской отмели коров.







А в золотых лучах заката растворялись в дали железные мустанги - самые распространённые здесь представители автопрома.



С уходом солнца быстро накатила сырость и мысли о лагере и горячем чае уже не отпускали.
Своротов к реке почти нет, оно и понятно, зачем они, когда живешь при воде, а выездами на "шашлык" здесь, хвала богам, ещё не болеют. Но стойбище без воды так же не комфортно, как и размещение рядом с деревней. Уже в сумерках, отчаявшись найти подходящее место, сворачиваем в Пепино. Это не экзотический фрукт, а вполне традиционная северная деревушка, с незапертыми домами и запозднившимися во дворах ребятишками. У них и выясняем, где найти взрослых - нехорошо вставать без разрешения, его нам и не дают, сетуя на закрытость деревни и запрет грозной старосты.
Мы не в претензии, уезжаем, сожалея о том, что память о деревушке, затерявшейся в веках, останется только в голове, фотоаппарат доставать рука так и не поднялась.

Зато на подъезде к Каргоменю отыскиваем, по полученной в Пепино легенде, рыбачью тропу, где и встаём, отъехав подальше от стоянок.
Малиновый закат затягивает небо, предвещая ветра.



Уже в темноте из притормозившей невдалеке машины выскакивает мужичок.
- Ребята, вы тут как?
- Нормально.
- Только что нам тропинку медведь перебежал! К вам ушёл. Будьте осторожны.
И растворяется вместе со звуком мотора дальше вдоль берега... Медведя принимается решение "удивлять" поближе к стоянке, на всякий случай...

Раннее утро выманивает к воде. Для порядка разматываю удочки, но быстро сдаюсь и, сбросив одежду, окунаюсь. Пока рыбаки дорожат на воде, можно купаться, не заботясь об отсутствии купальника. Вода приятно освежает, а любопытные мальки щекочут пальцы ног.
Поклёвок нет, вернувшиеся рыбаки печально чистят мелочь, только у одного что-то похожее на язя и подлещика - ветер...



А мы отправляемся дальше чудной тропой, петляющей серпантином вдоль реки к месту окультуренного паломничества - Голубинскому карстовому массиву, включающему 91 пещеру на территории заповедника и 27 пещер в охранной зоне Голубинского провала.



Солевые щётки блестят и переливаются на солнце. Не удержавшись, останавливаюсь разглядеть их поближе. Судя по всему основной "злак" здесь - гипс с вкраплениями ангидритов, хрупкий и быстро осыпающийся в руках.





В моих планах было заглянуть в наиболее пригодную для экскурсионных посещений пещеру, длиной более 1620 м.



Выяснилось, что при Голубинском провале организована неплохая инфраструктура, включающая турбазу с домиками разной категории удобств, ресторанчиком и набором "рыболовных" услуг. Туристическое импортозамещение докатилось до северов и расширило возможности отдыха для тех, кому неприемлем наш палаточный аскетизм.
"Должно же быть и у цивилизованного Кузи счастье," - вздохнула я и пошла узнавать о расписании экскурсий - посещение пещеры без сопровождения запрещено и карается штрафом. Выяснилось, что стоимость экскурсии 500 рублей с человека, ближайшая - через час ожидания на полуденной жаре. Насупленность спутников говорила сама за себя.
Удалось лишь выторговать себе короткий забег "одним глазком" в парк заповедных реликтовых растений с уникальными мхами и "венериными башмачками", затягивающими леса вокруг гипсового каньона ледникового периода, прозванного Тараканьим логом.



Согласно легенде именно здесь пережидали холода тараканы, отсюда и повылазили, после оттаивания земли. Кто это наблюдал и как засвидетельствовал, остаётся загадкой, но места действительно заповедные. Тропинка, для охраны флоры от ног туристов и туристов от неприятных неожиданностей, вымощена досками и деревянными лесенками. Ходить удобно, но так и тянет полазать где-нибудь по над обрывом.


















Пинега.

Пинега встретила пасмурностью, пророчащей дожди.
Ныне поселок, она прошла типичную для удалённых мест обратную карьеру: известна с 1137 года, как место знаменитого Пинежского Волока - кротчайшего пути из Архангельска в Мезень, второго по значимости северного морского порта тех времён. В 1780-м году Екатерина II повышает её статус до города, а к девятнадцатому веку Пинега становится глухим купеческим городком: новые "ворота в Европу" перераспределили торговые потоки и север начинает потихоньку "усыхать".







Ссыльные да купцы, вот и весь тогдашний круговорот людей.
Из наиболее "значимых" ссыльных, здесь окончил свои дни фаворит царицы Софьи Василий Голицын. Его появление, по словам Окладникова¹³ было благостным для края, по народному преданию Голицын выписал из Москвы свой конный завод и бесплатно раздал крестьянам Пинеги и Мезени кровных кобыл, для улучшения "мезенки".

Из революционно настроенных, здесь отбывали сроки Климент Ворошилов, Алексей Рыков и Александр Серафимович.

В период интервенции район Пинеги был занят англо-американскими войсками, пожалуй это единственный исторический факт владения англо-саксов нашими северами.

Советская власть в пинежских лесах разместила исправительно-трудовые лагеря Пинежского отделения ГУЛага - Кулойлага, памятник жертвам политических репрессий расположен в "володинском квартале", названном по имени купца Володина, рядом со стелой "ссыльным полякам".

Я предполагала, что польская экспедиция, шедшая на Мезень перед нами, эти места обязательно посетит - очень уж в последнее время поляки любят пнуть нас за жестокость и короткую память, но, как выяснилось, в музее они не появлялись, и вероятно, фактом ссылки своих соотечественников не интересовалась.



Напротив - памятник трелёвочнику, важность которого в этих краях трудно переоценить. По-моему, он даже в лучшем сохране, чем "петрозаводский".¹⁶ Вопреки распространённому мнению, моё внимание обратили на то, что по сути ОТЗ являлся сборочным предприятием по изготовлению трелёвочников, выпускавшимся с 1947 года на Ленинградском Кировском Заводе, за небольшими изменениями формы кабины. ¹⁷





Будучи здесь не пропустите указатель, ведущий к Пинежскому краеведческому музею. Его экспозиции прекрасно продуманны и информативны. Помимо традиционного быта,























здесь можно встретить уникальные вещи. Например огромную чашу, напоминающую братину, из капа 1163 года с надписью на древнерусском. Позднее, в развале домов вдоль реки Мезень я найду пострадавшую чашу из капа ещё большего размера, но уже точёную на станке.







Бытовые зарисовки отражают тонкости и нюансы северного быта. Такие цветастые шкафчики мы встретим на Мезени ещё не раз рядом с осыпающимися от ненужности печками, затянутыми в расписные деревянные каркасы...



От информации на табличках, которыми сопровождаются все разделы экспозиции, становится грустно. Где же те хозяйства и как их теперь возрождать...



Довольно много внимания в экспозиции уделено Кулойлагу, но сделано это без пафосного надрыва, а сухой констатацией фактов.
Данилова Г.А.¹⁴, активно продвигающая в интернете свои книги о местных исправительных лагерях, отмечает, что Кулойлаг был одним из самых высоких по смертности, указывая 48, 7 %, в то время, как в ГУЛАГе она не превышала 6,0 %. Но, ни год, ни причины она не уточняет, вероятно рассчитывая на бессознательную аппроксимацию этого процента на весь период существования Кулойлага. В очень тщательной статье В.А.Митина и М.В.Митиной¹⁵ указывается, что "самым высоким процентом (25%) смертности отмечен 1938 год. Но не надо упускать из внимания и 1937 г., смертность в котором всего за три месяца существования лагеря составила уже 3,3%." Далее Митин подробно описывает причины высоких цифр, связанных с организацией лагеря "в суровые зимние месяцы, неудовлетворительное снабжение теплой одеждой, тяжелый, непривычный для многих заключенных вид работ, полуголодное питание и произвол лагерной администрации, пик которого пришелся на это время, — все это в совокупности и привело к такому трагическому результату."

Ряд причин - объективная реальность, остальное - увы, человеческий фактор, не меняющийся испокон веков.
Так откуда же взялись пресловутые - 48,7%? В ответ - тишина...

Из интересных фактов оттуда же¹⁵: наибольшее число заключенных Кулойлага — «контрики» 77% (важно понимать, что по сталинскому УК к контрреволюционным относилась, в том числе, и группа уголовных преступлений, направленных на подрыв экономической мощи государства: грабежи, налёты, хищения), не исключено, что жесткость режима обусловлена именно тяжестью вины перед государством. Только после 1940 года, в связи с развернувшимся железнодорожным строительством на юге области и Коми ("Северной железной дороги") и "передачей в ГУЖДС (Главное управление лагерей железнодорожного строительства) большого количества заключенных, способных к тяжелому физическому труду" значительно изменилась качественная характеристика контингента "Кулойлага", увеличилась группа «В» (ослабленное здоровье) и инвалиды.

Не менее любопытно, что акцент в музейной экспозиции сделан на иностранных узниках, хотя по данным Даниловой¹⁴ контингент составлял: "русских было 60 %, остальные 40 % это украинцы, белорусы, поляки, татары, евреи, немцы, латыши, эстонцы, литовцы, узбеки, грузины".

Судя по фотографиям, вероятно в зависимости от режима содержания, иностранцы получали посылки с родины: много игрушек, утонченные вещички, журналы мод, которые использовались по прямому назначению - заключенными для лагерных служащих шились вещи на заказ.







"Милый, если меня сошлют за длинный язык или ещё какие прегрешения перед либералами я тоже смогу ещё немножечко шить, было бы кому журналы присылать..." - вырывается у меня, в процессе разглядывания экспоната "свадебное платье для невесты начальника".



Надо сказать, что местные несколько иначе относятся к исправительным лагерям, чем современные жители мегаполисов. Представьте, что ваше место жительства для кого-то может стать наказанием и отличаться ваш быт будет лишь формой существования, да и то, в тяжёлые времена не существенно. К тому же не надо забывать, что зачастую появление подобных учреждений приносило с собой улучшение инфраструктуры и работу.

Отдельная часть экспозиции музея посвящена геологоразведке. Невероятное количество кроков - рукописных карт и отчетов напоминают, что север ещё и стратегическая геологическая житница России.









Не удивительно, что Пинега стала музой для многих литераторов, вспоминается и Серафимович с первым рассказом "На льдине", и "Звёзды над болотом" Пикуля и товарищ Гриневский, он же Грин, с рассказом "Сто вёрст по реке".

В следующем году Пинеге исполнится 880 лет, но не верьте в административные единицы, это не посёлок, а маленький чудный старинный городок, сохранивший неповторимый дух севера. Услышав говор пинежан на меня нахлынула ностальгия, здесь корни моей школьной подруги, сюда эта "молчаливая девочка с книжкой" сбегала на лето из шумного Ленинграда, и возвращалась с неизменным загаром и говорком, который быстро исчезал у неё, но всегда сохранялся у её бабушки и мамы…



Пока мы лакомились под местный квас горячими пирожками, кот производил фурор на деревянных мостовых. Сердобольные пинежанки, узнав в нём скитальца, готовы уже были поделиться кровом, но непреклонной рукой, пропылившаяся легенда была отправлена в машину.

Уже по возвращении я узнала, что пропустила деревянную набережную, живописные остатки которой до сих пор радуют глаз, но это лишь значит, что список поводов вернуться обогатился ещё на один пункт.








Кимжа.

Где-то по дороге нас ждала Кимжа - "река многих следов" с ветряными мельницами-столбовками, которую мы чуть не проехали, доверившись "начальнику экспедиции", проскакивающему деревеньки по-с_краю_ведчески, не задерживаясь.

Кимжа древний староверский поселок, обитаемый и обжитой.
На возвышенности - крылатое царство ветряных мельниц. Столбовки, ныне уникальные, а когда-то распространённые по всей Мезени деревянные мельницы, их осталось немного в Погорельце и две здесь в Кимже. Стоились мельницы традиционно на открытых вызвышенностях, обдуваемых регулярными северными ветрами. Основной столб-мертвяк врывался в землю и окружался мощной бревенчатой ряжей (срубом). Обычно для него использовались стволы лиственницы большого диаметра, не исключено, что как и при строительстве мельниц средней полосы, ствол для мертвяка не рубился, а откапывался вместе с корневой системой. Простейшая технология укладки брёвен, способствующая проветриванию, предохраняла сруб от гниения и придавала дополнительную прочность высокому строению, возможно заложив основу будущих пространственных конструкций. По сути, мезенская мельница-столбовка представляла из себя механизм водяной мельницы, приподнятый на высокий ряж, где водяное колесо заменено лопостями.
Работали такие мельницы просто: на ряже вращались мельничные жернова, запускаемые ветром, подхватываемым широкими крыльями из тесаного бревна, за счёт кулачкового привода переводящего вращательное движение из горизонтальной плоскости в вертикальную и фактически выполняющего роль редуктора.
Все мезенские мельницы были на один "постав" (только на одну пару жерновов), существенно отличались они и местом его расположения - постав размещался на втором этаже мельничного амбара в специальном деревянном коробе, в котором закреплялся нижний неподвижный жернов "лежень или мертвяк", а сверху подвижный жернов "бегун". "Чепуш" - внутренний вал цевочной шестерни, проходящий на второй этаж через нижний жернов-мертвяк соединялся с бегуном посредством "парапалицы" или "жабки" небольшого металлического хомута, для которого в подвижной части жернова делалось углубление. ²⁵

Исследования показали, что камни для жерновов, вероятнее всего доставлялись из других регионов, так как в Мезенском и Лешуконском районах преобладают песчанно-глинистые почвы и выходов скальных пород нет, "ледниковые" же валуны встречаются редко. Зафиксирован только один случай изготовления жерновов из местных материалов на Средней Пёзе.

При смене ветра требовалось повернуть мельничный амбар "воротилом" - длинным бревном вслед за ветром, а после окончания помола амбар разворачивался против ветра. Говорят, за день хозяину не раз приходилось ходить к ветряку.

На 1870 год в Кимже фиксировалось до десяти мельниц, ныне приводят в порядок те, что сохранились - мельницы Дерягина и Воронухина. Обе относительно молоды и были возведены в 20-30 годах прошлого века, мельница же Воронухина вообще никогда не запускалась, была частично разобрана сыном хозяина в 1947 году, с тех пор так и стоит, без крыльев.²⁶
Исследователи, кстати, выяснили,²⁶ что в крае, где земледелие не было для населения основным видом промысла, было достаточно наличия одной мельницы, которая обслуживала всю деревню. Поэтому владение собственным ветряком скорее показатель крепости хозяйства, его основательности и статуса владельца.







Нажмите на картинку, чтобы увеличить



На средней террасе, укрывшись от ветров, стоит деревня, с круглыми амбарами и поседевшими коньками. Нахмуренные глазницы окон огромных двуклетных домин сурово взирают на редких пришельцев. Как будто нелюдимость, зацепившись лопастями за пасмурное небо, повисла в воздухе, и кажется, что пока не шелохнуться ветряки - она не покинет эти края, хранящие в быте старообрядческую ментальность в назидание потомкам.























Обилие поклонных крестов, в разных частях поселка, связано с тем, что до "1951 года умерших в Кимже хоронили по их завету (там где попросят), чаще всего на их земельном наделе, а не у домов, как указано в некоторых источниках. Считалось, что дух предков будет охранять земельный надел и жилище от бед и напастей. У домов ставились обетные кресты." Даже сюда на север эти удивительные люди, сурово чтящие традиции, принесли внутренний конфликт, сохраняя староверскую непримиримость и бескомпромиссность, поэтому довольно долго Кимжа развивалась отдельными слободками, различающимися даже названием: поселенцы Матрёниной слободы, называли себя "старообрядцами", а жителей другой - "староверами".

Посетив этот заповедный староверский край, уже в который раз вернулась к пониманию "раскола" и устроенных властью гонений. С точки зрения государственной политики их деятельность, несомненно чистая и полезная для душ конкретных людей, была антигосударственной по сути, так как вбивала клин в связывающую государство идеологию.
История России - это всегда история противостояния выживания индивидуального и государственного, и если государственное лишь иногда случалось не во благо страны, то индивидуальное всегда против личности, ибо сохранение одной случается всегда в ущерб другим. Раскол гонялся за стариной в её формальности, но не был ею, уже этим самим своим существованием нарушая суть веры, тут приходят на ум и самосожжения и идолопоклонство перед зачинщиками раскола.



С седыми ветряками соседствует реконструируемая по образцу 17 века деревянная церковь с колокольней в честь Богоматери-путеводительницы Одигитрии. Сначала глаз раздражённо выхватывает новодельную "золотость" её дерева, а потом накрывает осознание символичной преемственности, не канувшей во времени и пространстве. Церквей в деревне было три, Одигитрия, в этом раскольничьем крае, всегда оставалась православной.

Нажмите на картинку, чтобы увеличить







Столь фактурные ландшафты, с сохранившимися атрибутами традиционного поморского села, не могли не привлечь киношников, и здесь снимался ряд докуметальных и художественных фильмов (например, «Матвеева радость», а в многосерийном "Михайло Ломоносове» Кимжа заменила Холмогоры).²⁷
Славилась Кимжа и художественным литьём, но увидеть образцы литейного искусства в поселке нигде не удалось, зато подарили прекрасную красно-зелёную зарисовку песчаных берегов с живописными северными домами, векующими испокон под хмурым небом при реке, сокращающей путь.

Продолжение, часть седьмая, Мезень - это важно!

19.06-11.07.16

Ваша Лиса)


Оглавление

Часть первая, Наряжно о захряпах или захряпно о наряжухах.

Часть вторая,Воронье поле в медвежьей стороне.

Часть третья, "На дальней станции сойду - трава по пояс..."

Часть четвёртая, Мастерская Древоточцев.

Часть пятая, "Калмагоры".

Часть шестая, Сокращающая путь.

Часть седьмая, Мезень - это важно!

Часть восьмая, Обитаемый остров.

____________

¹ Захряпы (Публикуется из открытых источников в Интернете).

² Пёзский волок (Публикуется из открытых источников в Интернете).

³ Информация лично не проверена, но принята к сведению.(Публикуется из открытых источников в Интернете).

⁴ Мезень 2012. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

⁵ Карта глубин. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

⁶ К происхождению севернорусских топонимов с основой Анд. А.Л. Шилов, Москва (Публикуется из открытых источников в Интернете).

Карта архитектурных и природных памятников Каргополья на сайте Каргопольского государственного историко-архитектурного и художественного музея (Публикуется из открытых источников в Интернете).

⁸ Центр народных ремесел Берегиня (Публикуется из открытых источников в Интернете).

⁹ Дом-музей глиняной игрушки Шевелевых. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

¹⁰ Подробный рассказ о музее Шевелевых. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

¹¹ А. Чашев Тайны языка земли Холмогорской. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

¹² Корабельная верфь в Вавчуге. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

¹³ Старинный поморский город Мезень: исторические очерки. Окладников Н.А., ООО "ИПП "Правда Севера", 2014.

¹⁴ ГУЛАГ на Пинежье. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

¹⁵ Кулойский лагерь НКВД (1937 – 1960 гг.)В.А.Митин М.В.Митина (Публикуется из открытых источников в Интернете).

¹⁶ Карельский трелёвочник. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

¹⁷ Стальной кулак Сталина. М.Свирин, М.: Яуза, Эксмо, 2006, стр.300.

¹⁸ История Мезенского района (Публикуется из открытых источников в Интернете).

¹⁹ Мезенский историко-краеведческий музей (Публикуется из открытых источников в Интернете).

²⁰ Окладникова слободка (Публикуется из открытых источников в Интернете).

²¹ "Мезенска лошадёнка". (Публикуется из открытых источников в Интернете).

²² (Публикуется из открытых источников в Интернете).

²³ История археологического изучения нижней Мезени. Едовин А.Г. Сборник: Мезень: город, уезд, район, Архангельск: Лоция, 2014.

²⁴ Плюрализм картин мира и способы их описания. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

²⁵ Мельничные жернова, как источник сведений о несохранившихся ветряных мельницах. Крючков С.Г. Сборник: Мезень: город, уезд, район, Архангельск: Лоция, 2014.

²⁶ Мельницы Воронухина в деревне Кимжа. Крючков С.Г. Сборник: Мезень: город, уезд, район, Архангельск: Лоция, 2014.

²⁷ Кимжа. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

²⁸ (Публикуется из открытых источников в Интернете).