Таскаторская-лесоустронительная.



Часть четвёртая, Под мухой мушкой.

Встретившиеся на Сверхглубокой смоляне подтвердили обязательность спецпропусков в Лиинахамари, похоронив мои надежды на посещение батареи Суоми, которую космопоисковцы и прочие ловцы сачками летающих тарелок называют полигоном и стартовой площадкой Аненнербе. Пришлось направляться к ближайшему морю - на Средний. Предсказывая нашим таксаторам сумасшедший трафик на дороге и кучу людей на побережье, мы ещё не знали, что Рыбачий в этом году накрыла "цивилизация" и у перевала Муста-Тунтури организован палаточный лагерь из кафешки, дайвинга и "заправки" из канистр...

Участившиеся учения естественным образом существенно "причесали" дорогу, красивых "ступенек" с диагональным вывешиванием - просто не стало, да и другие места заметно улучшились, так что теперь там легко проходят недоприводы.

Вечерний Муста-Тунтури был не менее великолепен утреннего и ночного. Отвлёкшись я удачно наехала на камешек, убив амортизатор и пока мой штурман намётывал тазик икры, откручивая безнадёжно обвисший на пальце амортик, ребята ломанулись в горы - из-за позднего прибытия терять время на фотосессии было не разумно, но тут-то сам бог велел!



Такое количество оттенков и теней бывает на перевале только с малым светом.



К часу ночи, устав от тряски, ожидания ребят, подбиравших и подсчитывающих вещи, пытавшиеся разбежаться из буханки, которая, лишившись двух болтов крепления кузова, стала приветливо распахивать дверцы на каждой кочке, остановились - чуть-чуть не доехав до батареи Поночевого.

Между делом выяснилось, что сумку с дорожными рюмочками, вероятно, всё же пролюбили по дороге, из пяти чашек - две сделали ноги, скорее всего во время остановки на перевале, а Конский як, разливаемый в три кружки на пятерых, оказывает особое сакральное действие - почти как кружка мира, пущенная по рукам. Незаметно под грустилки мы устали окончательно и, пообсуждав обилие явно советских защитных сооружений, непонятно как оказавшихся на бывшей финской территории (по 39 году), разбрелись по палаткам.




У берега, на фоне темнеющей воды, разгорался гигантский костёр, к которому существо, в сполохах огня более всего напоминавшее пивного тролля, медленно и уверенно переставляя чуть согнутые в коленях тумбообразные ноги, волокло на животе огромный пень. Уже застёгивая молнию, я подумала, что этот прекрасный кадр так и останется только моим, откапывать фотоаппарат было безумно лень…

Всё утро где-то сверху над головами шумели дизельные моторы, сквозь сон принимаемые мной за "песни гор" и эхо моторок, пока в палатки шебурша курумником, не уперся какой-то бибикающий наглец.
"Вот кому-то сейчас не поздоровится!"
Позже Ваня признавался, что никогда ещё между эмоциями "щаззз как…" и "ну, да…" не проходило так мало времени - над палаткам возвышался БТР с военными на броне.



- А можно вас сфотографировать? - успела я спросить, пока кот путался под ногами и, получив разрешение, нырнула за фотиком.
- Ребята, у нас стрельбы через час, а вы на мишенях… район закрыт для посещений.
- На мишенях?!

Ну конечно, обсуждаемые вечером "заграждения", так несуразно расположенные - оказались мишенями!




С больными головами мы собирали лагерь, прощаясь с мыслью о батарее Поночевого - не завершить "кругосветку" на Среднем уже становилось традицией.



Ваня, так и не успевший помедитировать у литорали, грустил у воды.



С залива быстро наползало облако дымовой завесы.
- Ой, надо поторапливаться, они сейчас десант пустят! - занервничла я, вспомнив прошлогоднюю высадку во время учений.
Но это оказался туман, на глазах съевший Айны, море, видимость в низине и дорогу.



На верхней тропе с прицелом на нашу стоянку были понатыканы причины утренних шумов - цветочки.
- САУшки, поехали-ка отсюда!







Переместившись поближе к роднику, решили расположиться недалеко от лагеря одной из "сторон" учений, выехать-то всегда успеем, а пускать за ручей уже перестали, поставив у бродика часовых.



Вместе с туманом унесло воду и Баренцево, жеманно подобрав юбки, оголило щиколотки, затянутые шелковыми чулочками водорослей.



Час биолога настал и Ваня, впав в ипостась Жака Паганеля, вдохновенно изучал подводный и не очень мир северных морей.



Ёжики, которых он вынимал из глубины, шкодно шевелили иголками и закладывали их в противоположную движению сторону.

³

Они напыщенно топорщили губки-анусы, произнося явно что-то неприличное.



Крохотная морская звезда одиноко ютилась в камнях, пряча свои хищнические настроения для морских обитателей.



Мидий в этом году в нашем меню на Среднем не было. Найденная зарождающаяся колония микро-мидий конечно вселяла надежды на будущее, но уж очень отдалённое, зато принесённая Ваней морская капуста мне понравилсь даже сырой, жестковата немного, зато хрумкает аппетитно.



- Вкусно?
- Ага. Вам приготовить?
И порадовавшись прихваченному в Светлом соевому соусу, принялась резать длинные листы на тонкие ленточки.
Себе бы я салат из морской капусты приготовила в сыром виде, а для ребят отварила, чтоб помягче была, и воспользовавшись любимой "универсальной" приправой, уксусом и соевым соусом забодяжила острый маринад.



Залив давал камни с чудными рисунками и улыбающегося чёртика.



Приятно распекало на солнышке, а в долине уже привычно погрохатывали гиацинты.
Не искупаться ли в ручейке, пока военные на стрельбах?



И прихватив посуду для питьевой воды, мы ушли плескаться. Вода освежающая, но очень приятная, особенно после избыточной соли Баренцева.



















В садочном хозяйстве Малой Волоковой губы наметилось затишье. Что там разводят - непонятно, но рядом весь день ходило много лодок со снастями на треску, которую потом долго чистили у ручья.







Под утренние сборы лагеря кот занял штатное место обзора и привычно работал на тёплой крыше.



Время, выкроенное "на море" заканчивалось, уже традиционно перенося на следующий год морскую рыбалку, незавершённый Рыбачий и Средний... но вот искупаться перед отъездом надо обязательно, и, наводя ужас на спутников, мы с Лёшкой поочерёдно попугали Баренцево голыми жопами. У меня вообще традиция - купаться везде, а море оказалось почти как в прошлом году, не очень-то и холодное!








По солнечному дню Муста-Тунтури очень жарок, контрастен и конечно менее живописен, чем при закате, зато можно не особо торопясь побродить по возвышенностям, изрезанным траншеями, окопами, боевыми ячейками, богато усыпанным каменными кладками и колючкой.



























Водопад на Титовке, обычно избегаемый нами из-за загаженности туристами, красив, но с такой ностальгией нам вспомнилась чистота Вуогманйоки и Вокмана, уберегаемых отсутствием дорог, что невольно проникаешься пониманием к местным жителям, которым приписывают сжигание мостов в направлении Лапландского заповедника. Очень жаль, что поверив в собственное превосходство, люди потеряли ощущение цельности с миром и перестали его беречь, и единственный путь предотвратить его уничтожение - запереть людей в клетку, клетку городского вырождения...





Часть пятая, Перевал чужих лиц.


Привычно сокращая дорогу к Ловозеру, Красный выписывал фигурный трек вокруг неожиданно вылезающих на пустой дороге вздутостей.

- Письем. Остановимся, я хотела сфотографировать табличку?
- Почемы бы не письем...




- Вооон, крокодил висит, уже слегка с отъеденным хвостом, только вместо лапок колёсики.
- На дорогу лучше смотри, а не в небо, опять центр цепляешь.
- Дорога пустая... Переднее колёсико отъели и морду начали кромсать. Видишь?
- Ты что такое куришь?
- Я экономичная модель мне курить не надо - и так их вижу.

В золотящихся лучах долгого и неполноценного заполярного заката облака над Ловозером быстро меняли форму: недавний крокодил разделился на жабу, а рядом вырос скорпион и стая птичек. Кабанчик со смешным пятачком на носу сурово нависал серым над растянувшимися по небу кошаками. Рассказать им об этом? Промолчу. Штурман опять заворчит про дорогу, а Ваня про курево песню заведёт… Зачем курить, если внутренний мир и так богат, а чтобы полноценно видеть окружающий мне никогда не приходилось ничем "разгоняться".

Успевая приглядывать за дорогой, я любовалась глумовыми картинками, выписываемыми небом. Вот и Ловозеро. На этот раз погода многообещающе приоткрыла горы, а ключи от домика на Поповском пророчили бескомариную ночь.

Расплавившись в машине от духоты мы с радостью окунались в Поповском, а повылезавшая мелкая комариная сволочь стимулировала ускорение процесса.
Роща вечнотанцующих березок, охраняющих разбегающиеся к Ловозеру дорожки, даёт фору легендарному танцующему лесу, на Кольском они не удивляют никого.



На следующее утро без всяких комаров искусственных ускорителей, я долго нежилась в размякшем отражении Ловозерских тундр.



По мнению археологов, заселение Ловозера началось с мысов "Семёрка" и Северная Салма (найденные здесь остатки жилищ, очаги, предметы быта, печи-каменки, использовавшиеся примерно во втором тысячелетием до н.э. для выплавки железной руды, а активная экономическая жизнь - фиксировалась до 14-15 веков). Саами - народ кочевой и вольный, лишь с приходом в регион в конце девятнадцатого века коми-ижемцев Ловозеро всерьёз восстанавливается и отстраивается. Сейчас это симпатичный и спокойный посёлок, пользующийся популярностью у туристов, стремящихся попасть на Ловозеро, но в народе до сих слышны отголоски давней непримиримости, нет-нет, да и услышишь: "Ты вообще не саами!", правда, спор обычно заканчивается перечислением и сравнением родословных колен.
Саами очень гордятся и чтут своих предков, затронув в разговоре становище Поной, я увидела, как загорелись глаза у собеседника: "Моя семья оттуда, старшие все там родились, а я уже в Краснощелье, куда нас переселили…"



Ловозерские тундры, которые не удалось посетить в прошлом году, саами зовут Луяврурт - Хребет у Сильного озера, он сложен нефелиновыми сиенитами, горы тундр невысокие, с весьма крутыми склонами и плоскими вершинами массива, зрительно скрадывающие, как высоту, так и расстояние между вершинами, с неявно выраженными перевалами.
Собрав команду желающих посетить горы в одну машину мы выдвинулись в Ревду, откуда почти до массива Ангвундасчорр можно проехать по вполне триалистой дорожке.



Миновав характерные строения Исправительной колонии



и хвостохранилищ ГОКа, повернули на право, и по горному серпантину протряслись к верхней площадке. Можно было ехать и дальше, почти ко всем возвышенностям ведёт характерная тропа, но зачем, если можно пройти ногами?



Кот, выпущенный из машины, деловито потрусил куда-то в горы и со-словами "наконец-то" кинулся о земь, как-будто вся его предыдущая жизнь была тщательной подготовкой к этому моменту.



Он и позднее немало удивлял, со знанием дела выбирая верные направления пути к вершине.







До вершины Ангвундасчорр, высота которой составляет 1120м (по некоторым данным 1116 или 1127м) означающей в переводе с саамского Гора с Песчаным склоном, было совсем недалеко и, подзуживаемые торопящимся котом



и штатным коммунистом, поднахватавшимся "позочек", неспешно побрели брать высоту.



В хорошую погоду виды на Хибины с Ангвундасчорр знатные, а нам с погодой очень повезло: солнечно, безветренно и сухо,



хотя в распадах до сих пор лежат снега.











На вершине кот перестал суетиться и на какое-то время притих, а затем, совершив сакральный ритуал заточки когтей о камень на самой высокой точке Луяврурт, с чувством выполненного долга заторопился вниз.







Часть дороги до машины он честно пробежал сам, но острые краешки пород, выстилающих тундры, быстро искололи лапы и загнали его на руки, после чего на пару с моим штурманом они залезли в буханку и, цитируя Ваню: "Там же нет ни одной корюшки!!!", отказались идти дальше.
Так и остались тайной, как причины столь решительного кошачьего рывка в горы, так и резко потерянный к ним интерес.
А мы пошли дальше через перевал Геологов к Кедыкварпахк - Вершине падающих камней.



Сам перевал изрезан расщелинами и в хорошую безветренную погоду позволяет спокойно гулять и фотографироваться у отвесных стен.







Как и везде в горах, погода здесь может поменяться радикально за пару часов, а при низкой облачности и сильнейшем ветре видимость падает до 10-20 метров. Нам повезло, ветер начал раздуваться и петь в камнях лишь по возвращении. Пока же скалы строили щурящиеся мордочки с улыбками, мы спокойно разглядывали распады и расстилающийся внизу цирк.







На камнях расцветали чудные минеральные "цветы",



грело солнышко, и пока у Светы подрастали новые сейды...



Лешка решил меня сфотографировать на красивой террасе у обрыва одной из расщелин перевала Геологов, обычно то я не фотографируюсь, а тут..
- Посмотри, получилось?
Волосы на загривке резко вздыбились, лучше бы я не смотрела! С одного из снимков мне лыбилось существо из кинофильма чужой - ничего не поменялось, просто на перевале Геологов кто-то надел мне чужую маску. Понятно, что подробное изучении снимка подтвердило мысль, что контрастность и крупные пиксели, возникающие при увеличении изображения, плюс тени исказили картинку, но приятнее от этого не стало.
Не зря я не люблю сниматья, ох не зря...

У основания вершины Кедыкварпахк из множественного здесь железного лома, оставленного геологами, собрана основательная каркасная заготовка для балагана, здесь явно ночуют, укрываясь от ветров и непогоды, а местный обитатель приветствует гостей.



Самая высокая точка горы Падающих камней на южной вершине (1118,7 м), но засечь мы её забыли, сфотографировав навигатор чуть ниже.



Отсюда открываются прекрасные виды на Сейдозеро - озеро Духов, но к Куйве в этом году попасть не удалось, хотя пешком через перевал не очень далеко, застарелый перелом ещё не простил моему штурману семикилометрового надругательства с "волоком".



Прошлогоднее посещение Куйвы Леша до сих пор вспоминает без радости: был чудесный солнечный день, безоблачный и безветренный, "почти как сейчас", уже садясь в катер Ваня, пренебрежительно относящийся к суевериям и прочим народным приметам, на замечание местного саами: "Угостить Сейдозеро монеткой" бросил в воду окурок. Известно, что саами очень уважительно относятся к Озеру Духов у них даже не принято черпать там воду котелком - только чистой чашкой. Совпадение или заслуженная кара, но Лешка вспоминает, что из-за вершины резко вылезла серая туча, быстро затянувшая небо, по воде пошли угрожающие для картера бараны, в силу геологии, расположения, глубин и розы ветров, волна в озере разыгрывается серьёзная, пришлось им выкидываться на островок и пережидать несколько дней в найденной там избушке без еды и связи.







Пока Светка катала облака на ладошках, стало раздувать.



За Ангвундасчорр зацепилась тучка, изображающая гриб и долго откзывалась улетать.



Вдалеке в томной дымке млели Хибины.











Но нас ждал краеведческий музей местного ГОКа в Ревде, куда мы и поторопились,











как оказалось напрасно, зато чудный локомобиль, стоящий у здания музея радует даже опоздавших.



Ещё одно открытие - это поднятый и восстановленный редкий самолёт Хоукер Харрикейн, с как обычно перевранным названием на табличке.











Позднее знающие люди обратили моё внимание, что судя по характерному оребрению стволов это ещё более редкий образец, так как изначально эта пушечная версия предназначалась для борьбы с африканским корпусом Роммеля и была поставлена в Союз по ленд-лизу из английского заказа.



Обсуждая увиденное и сокрушаясь о неудаче с музеем, за ужином доедали морскую капусту, а Ваня сокрушался, что мало её собрал: "Её там ещё столько оставалось, знал бы, что такая вкусная закуска, принёс бы ещё!"



Но с краеведческим нам все же повезло, правда с местным Ловозёрским, в день отъезда мы успели посетить чудный краеведческий музей Ловозера с добротными экспозициями, как по коренному народу - саами, так и по коми-ижемцам, созданными ещё при советской власти и пополняющимися до сих пор. Особенно порадовала доступность музея в стоимость одного местного пирожка - 15 рублей!
Заодно я выяснила, что в сувенирной лавочке при музее самая главная ценность не сувениры, а книги, их я скупила почти все наименования, относящиеся к краю, коммерциализация книготорговли закрыла доступ краеведческой литературе в крупные города. Изучая по возвращении трофеи, отметила чудное издание "История села Ловозера в названиях улиц" конкурсную работу юного ловозерского краеведа Ивана Максимова, добротный материал по Канозеру и очень расстроилась, открыв книгу Медведевой "Самь сир саамские игры". Работа представляет из себя собрание описаний саамских игр, представленных в двух языках на русском и саами. Эта прекрасная задумка по популяризации языка, составленная носителем языка, огорчила с первых страниц: пробежав русский вариант введения, я уже была готова приступать к изучению основного текста, как глаз зацепился за имя собственное в саамском варианте введения, хотя в русском ни одного имени собственного, кроме подписи автора не присутствовало.











Начав внимательно сопоставлять "введения", выяснила, что даже по формальным признакам - это два разных документа (в одном 7 - в другом 9 абзацев разного наполнения), вероятно содержащих общий основной текст, но без гарантии дословного перевода (как это должно быть, когда автор заявляет себя переводчиком) либо со слишком вольным переводом, позволившим появиться в саамском варианте некому Олафу Маттисону. Русские поисковые запросы в контексте саами дают ссылки на текст "Лаппония. Иоанн Шеффер 1673 год", где упоминается лопарь Олаф Маттисон, делящийся информацией о лопарских песнях. Почему автор пренебрегла столь интересной информацией в русском варианте текста остаётся большим вопросом (ведь выясняется, что её работа базируется на материалах И.Шеффера), равно как и остаётся невыясненной из-за незнания мною саамского, можно ли доверять остальному переводу всей книги, если уже первые страницы выявляют столь серьёзные ошибки или сознательные упущения.
Некоторое понимание приходит, после изучения текста "об авторе", размещённом на первой странице под фотографией, где нам рассказывают о несомненно выдающихся заслугах Медведевой в области популяризации саамского, а так же о повышении знаний языковеда в Саамской Высшей Школе Норвегии. Не умаляя важности межгосударственного информационного обмена, замечу, что многие ловозёрцы, с которыми мне удалось познакомиться и пообщаться - знают, чтут и хранят свой родной язык, так ли надо наслаивать на местную лопарскую субкультуру с её коренным диалектом, родственные, но не родные языковые субкультуры норвежских или финских лопарей, тем самым неминуемо размывая местную самобытность - большой вопрос. Откуда это вечная наивность и доверчивость наших людей и какое-то патологическое уничижение перед иностранным?

Но тогда, разглядывая резко пожелтевшие придорожные деревца, я ещё жила эмоциями встреч с простыми ловозерцами, гордящимися своим краем и не торопящимися за комфортом в большие города.

А отпуск, как мороженое кота Егора, неумолимо таял и, запасшись гостинцами из оленины, мы встали на тропу домой...


Часть шестая, Музыка Шторма.

Уже заполночь, устоив архаичному мотору гонку по Коле и почти доведя его до масляного голодания, вызвавшего у моего Штурмана неплановый приступ ворчания, мы добрались до Стойбища Куриных Богов, и обнаружили, что в наше отсутствие место посещали. Судя по всему, сюда наконец-то выбралась "баклажановая команда", обогатив мою коллекцию концертных ожерелий деревянной музыкой ветра.



День выдался тёплый и, не надеясь сохранить скоропортящиеся продукты, мы с урчанием поедали сливки СХПК "Тундра", который во времена вхождения Ловозера в состав Ленинградской области был совхозом миллионером. Хорошие такие сливки - питьевые, аж ложка стоит!



Кот, всегда воспринимающий эту стоянка за счастье, неспешно грел меховое пузо на теплых камешках, охотился за мышами и привычно медитировал у воды.



Вечером после заката нас навестила гражданка жаба, она любит выходить к прогретому костром камню, но товарищ кот испытывает к ней неподдельный интерес, пугая зверушку, поэтому визиты нечасты.



Теплый день с мелкой моросью дарил россыпи брусники за подпруженным бревенчатыми шлюзами родником, охвостье которого так страшит туристов и предохраняет нашу стоянку от посещений, а затянувший горизонт фронт тщательно декорировал реальность, лениво растворяя в молоке тумана окончание отпуска и безысходность завтрашнего отъезда...




Онега опять заваливала сувенирами, теперь на ожерелье их уже семнадцать.




Куриный бог, собачье счастье, Боглаз, скотий бог - издавна его использовали оберегом и талисманом удачи. Это камешек с от_верстием в мир, фонтанирующий удачей, где нет тягот жизни и негатива. Он является детищем всех стихий: сначала огонь сплавил вещества, превратив его в камень, потом вода проточила в нём дверку, соединяющую воздушным энергетическим мостом с миром гармонии и красоты.
Есть на Онеге место, где силами стихий сохраняется такой уголок гармонии. Как-то заказав там камешек с дырочкой, мне стали давать их с каждым годом всё больше и больше. И если маленькие я забираю с собой на память, то большие стала вешать ожерельем - Музыкой Шторма.

Летом она звучит редко, но наступают осенние ветра и камешки перестукиваются в чудной мелодии, и я верю, что эта музыка - уносит этот маленький кусочек мира от невзгод и бед, вводя его в резонанс с мирозданием гармонии и счастья. И пусть этот мир пока крохотный, но камешков с каждым годом становится всё больше, а моя вера в его силу - всё сильнее.)))

31.07-25.08.15

Ваша Лиса)

Оглавление

Часть первая, Пятнадцатилетний кОтпитан:

Стойбище Куриных Богов.

Ловозеро.

Коалланйоки.

Коалланъяур.

Озёра.

Таскация.

Форелевая кочка.

"Четыре четырки, две растопырки".

Волшебное озеро.

Пикник на обочине.

КотоКопакабана.

Глухарский беспредел.

Конечная, но не окончательная.

Часть вторая, Небо, самолёт, девушка Никель, облака, граница.

Часть третья, Кольская Сверхглубокая.

Часть четвёртая, Под мухой мушкой.

Часть пятая, Перевал чужих лиц.

Часть шестая, Музыка Шторма.

____________

¹ Оперативная карта военных действий, Финляндия 1939г. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

² Карта границы между СССР и Финляндской Демократической Республикой согласно догоовра о взаимопомощи и дружбе от 2 декабря 1939 года. Составлена Аэрографическим отделом ВВС РККА и издана У ВТС Генштаба РККА в 1939 г. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

³Использован фотоматериал других участников похода.

⁴ р. Гирвас, р. Явр, р.Вокман, оз.Вуэннияур, р.Коалланйоки, р.Лотта 16 июня - 4 июля 2012 г.

⁵Здесь и далее по тексту: Красный - автомобиль УАЗ 469 красного цвета, 1972 г.в., двигатель УМЗ 421; мосты "тимкин" с самоблоком на передней оси; РК 3,2.

⁶ Реки и озёра Печенгского района. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

⁷ Юрий Грановский. На пороге преисподней: Кольская сверхглубокая скважина. Популярная механика, № 1, 2002. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

⁸ Кольская сверхглубокая Очень интересная статья по истории бурения скважины и результатах исследования наработок. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

⁹ Кольская сверхглубокая скважина (Мурманская область) Отличный фотоматериал ныне несуществующих объектов Кольской Сверхглубокой. (Публикуется из открытых источников в Интернете).

¹⁰ Самая глубокая скважина в мире Графический и фотоматериал. (Публикуется из открытых источников в Интернете).