Я ничего не делала, чтобы его приручить, просто при встрече стала желать ему здоровья.
Недоумение умиротворялось пролетающей мимо улыбкой и скоро мы уже раскланивались, как давние знакомые, пока однажды не зацепились языками. Тогда-то и выяснилось, что именно этот старик изгнал моего Чёрного человека в те полгода, что я не бывала на набережной.
- Он очень тёмный. Помните, я Вам рассказывал..?
- Знаю, потому и Чёрный, но мы же впервые с Вами говорим!
- В прошлый раз, когда... - и под нанизывание сухой макаронины на крючок, последовал рассказ о наших прошлых многочисленных беседах.

В жаркие дни он подолгу стоял с самодельной удочкой между первым спуском к сфинксами и каменной книгой, шлифуя локтями гранитный парапет. Старик любил чудачить, поплавком ему служила пара крышек от "бонаквы", соединённых изолентой, а рожкИ хранились в пластиковой баночке из-под аскорбинки, примотанной к ветке-удилищу. На плече или рядом лежала "почтальонка" с надписью голубыми буквами, вышитыми им вручную. Я даже попыталась запомнить мудрость, которую он там изобразил, но каждый раз забывала, буквы отказывались запоминаться, как бывает с незнакомыми символами и сохранились в памяти без_образным рисунком. Снасти вызывали улыбку, а его рассказ - грусть, любая тема засвечивалась им в плотный негатив, опозитиветь который не удалось даже мне, с тех пор я избегала длинных бесед, точка соприкосновения наших миров, расположенных по разные стороны ленты Мёбиуса, было только это место на Университетской набережной.

Иногда я шла туда осознанно, спасать Неву от затягивающей дымки одиночества. Старик бывал мне рад, но всегда ехидничал.
- Что это у Вас, - он тыкал пальцем в хвост, болтающийся под рюкзаком. - Лиса? Выбросьте, они грязные!
- Не могу...
Дальше следовал рассказ, который он никогда не слушал потому, что привычно слышал только себя. Наши монологи радовали прохожих, но диалогом так и не становились.

Вынырнув из осеннего аврала на набережную я уже не ожидала его увидеть, но как будто не дождавшись, выстуженный ветрами, он уже шел мне навстречу, тщательно пряча улыбку:
- Нечего шастать по чужим домам! В комнате пахло Вами, как и здесь... - ветер унёс охвостье фразы к Первой линии.
Привычно раскланявшись, я рассмеялась, радуясь ему, и ушла без ответа, просто обернулась несколько раз с улыбкой, получив ответную в след.

Больше он не появлялся, холодные ветра изгнали с набережной всех, кроме спешащих прохожих, ненасытных чаек и редких ворон, разве что воробей на прошлой неделе заходил, обычно скрывающийся от мощи невский ветров, но представиться не захотел, поэтому беседы не вышло.



02.12.18