Ёжики.

Вчера навещала свои "плантации". Осень - пора одиноких каштановых ёжиков.

Большинство орешков разобрали по домам, а оболочкам сиротливо мокнуть и мёрзнуть в прелой душной листве... Наверное, поэтому я и подбираю эти пустые со взъерошенными иголками кожурки - жалею, ведь жалость в древнерусском означала скорбь. Каштановые ёжики напоминают мне раненые яичные скорлупки, только птицы из них вылупившиеся не умеют петь и никогда не научатся летать. Их единственный полёт обычно сопровождается ударом, раскалывающем щетинящийся шар на два или три недоёжика, разлетающихся в разные стороны и теряющих друг друга навсегда.

Эти разобщённые колючки до последнего топорщат острые иглы, даже прихваченные морозом они больно ранят руки, как-будто осмысление востребованности, приносящееся раскрытием скорлупы, вываливается вместе с каштаном в мир морем боли и разливается океанами страданий, захватывая окружающих. Осознание использованности и нынешней ненужности отравляет им остаток существования, они не понимают, что гораздо страшнее - не пригодиться никогда ни для чего. Их жизни, разделённой на до и после, теперь только припорашиваться мокрым снегом, хоронящим надежду.

Как можно не забрать их домой, не дать новую жизнь, сначала в коробке, а потом в какой-нибудь затейливой поделке?

Подсохшие и отогретые они по привычке ещё колются, намекая на "дистанцию уважения", но уже не противятся, когда крутишь их в руках, только горестно ссыхаются и темнеют от времени. У Лисы их много таких, забытых, опустошённых и нужных. Обязательно нужных. Остаётся самая мелочь, понять, для чего...

23.10.14