Волею случая посмотрела документальный фильм "24 снега" о настоящем человеке, хотелось бы сказать обычном, но в том то и беда, что такие как он - последние из могикан. Когда-то "пожертвовав" цивилизации двух старших детей (дав им хорошее образование и путёвку в жизнь, и потеряв их тем самым для жизни в традиционной культуре) якутские родители оставили третьего - Сергея, при себе. Именно он и становится героем фильма - якутский коневод, продолжатель дела предков. Однако жизнь его уже иная, жена и дети не кочуют по становищам, круглогодично живя в посёлке, куда он наведывается лишь ненадолго летом, всё самое холодное время проводя в арктической тундре с удивительно выносливыми якутскими лошадьми и в заботах о них вот уже двадцать четыре "снега".

Но рассказывать о красивой документальной работе с мощной внутренней динамикой, удивительным видеорядом и шаманской музыкой, написанной специально для фильма, вводящей в транс и уносящей четвёрную душу куда-то высоко к седьмому небу... дело не благодарное. Будет возможность - просто посмотрите.
Речь поведу о другом.
После показа, проходящего в рамках ФАНК (фестиваля актуального научного кино), состоялось обсуждение со студентами и приглашенными специалистами и захотелось поделиться наблюдениями "человека со стороны", в котором удивили два момента.

Первый - это неспособность молодежи понять внутреннюю свободу человека, делающего выбор жить традицией. Происходит, это, вероятно, в силу того, что восприятие их свободы смещено к форме вседозволенности, исключающей даже намёк на всеответственность. Поэтому аскетичное существование Якута воспринимается, как анахроническая безысходность, но для молодости это поправимо и со временем может отнивелироваться.

Гораздо более мощной встряской для меня стало замечание преподавателя фольклора о том, что всё меняется, и сначала "докажите, что разрушение традиций влияет на сохранение национальной самобытности, тогда мы будем их хранить". У меня возник грустный вопрос о профессиональной пригодности, особенно в свете теплых отношений со студентами, как губка впитывающими всё ею произносимое...

Не менее интересна была реакция на Якута дамы, "полуденных лет", которую образ мужчины, живущего простыми категориями непростого выживания, ввел в состояние невероятной экзальтации, эдакий "мачо" в стэтсоне для бледнолицей скво.
Выхолощенные городами, избалованные удобствами и развращенные улучшизмами люди, оказываясь рядом с настоящим, всё ещё способны его ощущать и кто, как не Женщина, знает, что нет и не может быть Мужчины без Предназначения. Именно эта верность предназначению притягивает нереализованную женскость, потому, что без него и воплощение Жены с большой буквы не случится, а лишь дама, баба, тетка...
Но всё это расходится кругами эмоциональных всплесков - воспользоваться предложенным "камертоном" и отладить свою жизнь они уже не готовы.

Город погружает человека в мир форм, стирая смыслы и подменяя суть явлений.
Слабость духа в отказе от борьбы всегда возвращается утратой чувства настоящего.
Что может быть важнее для мужчины исполнения Предназначения, если он Муж с большой буквы?
В жертву долга Якутом приносится семья, живущая в посёлке, разделив жизнь на женский и мужской миры. Традиция нарушена, женщина не готова, как раньше, сопровождать своего мужчину, дети не хотят продолжать дело отца, большой мир отнял их души, предложив взамен комфорт.
Избыточность победила достаточность.




01.01.19